Прежде чем сесть на официальное колено, мальчик окинул Санта-Хрякуса оценивающим
взглядом.
     - Давай по-честному, - предложил он. - Я знаю, ты просто нарядился
Санта-Хрякусом. Санта-Хрякус - это биологическая и временная невероятность. Надеюсь, мы
понимаем друг друга?
     - А. ЗНАЧИТ, МЕНЯ НЕ СУЩЕСТВУЕТ?
     - Правильно. Ты всего лишь часть сезонной кутерьмы, причем направленная
исключительно на получение прибыли. Моя мать уже купила мне подарки. Я сам
проинструктировал ее, чтобы она купила то, что мне нужно. Иногда она не все понимает.
     Санта-Хрякус бросил взгляд на стоявшее рядом воплощение материнской
неэффективности.
     - СКОЛЬКО ТЕБЕ ЛЕТ, МАЛЬЧИК? - Мальчик закатил глаза.
     - Не так, совсем не так, - упрекающе произнес он. - Я ж не в первый раз, право слово.
Сначала полагается спросить, как меня зовут.
     - ААРОН ФИДЖЕТ, УСАДЬБА "СОСНЫ", КРАЙНЯЯ ДОРОГА, АНК-МОРПОРК.
     - Твои информативные источники неплохо работают, - одобрил Аарон. - Полагаю,
люди, одетые эльфами, загодя получают информацию от матерей.
     - ТЕБЕ ВОСЕМЬ ЛЕТ, ПОВЕДЕНИЕ... О, ПОЧТИ ПЯТЕРКА, - ответил
Санта-Хрякус.
     - А кроме того, есть платежные ведомости, там тоже указываются сведения о
покупателе, - продолжал Аарон.
     - И ТЫ ЗАКАЗАЛ ТРУД ОРЕКХА "НЕОПАСТНЫЕ РЕПТИЛИИ РАВНИНЫ СТО",
ВЫСТАВОЧНЫЙ ШКАФ, АЛЬБОМ ДЛЯ КОЛЛЕКЦИОНИРОВАНИЯ, СКЛЯНКУ С ЯДОМ И
ПРЕСС ДЛЯ ЯЩЕРИЦ. А ЧТО ТАКОЕ ПРЕСС ДЛЯ ЯЩЕРИЦ?
     - Ящерицы не бабочки - как прикажешь наклеивать их в альбом? Мог бы и сам головой
подумать... Гм, наверное, она рассказала вам все это, когда я задержался у витрины с
карандашами. Послушай, может, прекратим этот цирк? Просто дай мне апельсин и разбежимся
кто куда.
     - Я МОГУ ДАТЬ ТЕБЕ НАМНОГО БОЛЬШЕ.
     - О да, конечно. И чего только не придумают, чтобы привлечь доверчивых покупателей.
Подсадные утки в толпе и так далее. Надо же, у тебя даже борода фальшивая. Кстати, старина,
тебе известно, что один из твоих кабанчиков...
     - ИЗВЕСТНО.
     - Зеркало там, труба здесь и дернуть за тросик. Все элементарно. И, должен сказать,
крайне неправдоподобно.
     Санта-Хрякус щелкнул пальцами.
     - Похоже, это условный знак, - сообщил мальчик, слезая с колена. - Большое спасибо,
приятно было побеседовать.
     - СЧАСТЛИВОГО СТРАШДЕСТВА, - откликнулся Санта-Хрякус, провожая мальчика
взглядом.
     "Потерянный дядюшка" похлопал его по плечу.
     - Все отлично, хозяин, - похвалил он. - Исключительное терпение. Лично я подарил
бы ему хороший удар по уху.
     - УВЕРЕН, ОН СКОРО ОСОЗНАЕТ СВОИ ОШИБКИ. - Красный капюшон повернулся
так, чтобы только Альберт мог заглянуть внутрь. - Когда откроет коробки, которые несет его
мать... хо. хо. хо.
     
     - Не затягивай слишком туго! Не затягивай!
     - ПИСК.
     Не обращая внимания на ссору за спиной, Сьюзен продолжала исследовать ущелья
библиотеки Смерти, которая была столь огромна, что в ней вполне могли бы образоваться
облака - если бы, конечно, посмели.
     - Хорошо, хорошо, - произнес голос, который она старалась не замечать. - Примерно
так. Я же должен шевелить крыльями.
     - ПИСК.
     - Ага, - едва слышно произнесла Сьюзен. - Санта-Хрякус...
     Ему была посвящена не одна книга, а несколько полок. Первый том был написан, как ей
показалось, на свитке кожи. Санта-Хрякус был очень старым.
     - Да, да, отлично. Ну, как я тебе?
     - ПИСК.
     - Госпожа? - обратился к ней ворон, желая выслушать еще одно мнение.
     Сьюзен обернулась. Ворон с алой грудью пропрыгал мимо.
     - Чирик-чик-чик, - пропел он. - Фьють-фьють. Прыг-прыг, какая я славная пташка...
     - Ты обманываешь только себя, - сказала Сьюзен. - Веревку видно.
     Она развернула свиток.
     - Может, стоит сесть на припорошенное снегом бревно? - задумчиво пробормотал
ворон. - Может, именно этого не хватает?
     - Но... Я не могу это прочесть! - воскликнула Сьюзен. - Буквы такие... странные...
     - Эфирные руны, - сразу распознал ворон. - В конце концов, Санта-Хрякус ведь не
человек.
     Сьюзен провела ладонью по тонкой коже. Образы обволокли ее пальцы.
     Она не могла прочесть написанное, но могла почувствовать. Она ощущала резкий запах
снега, настолько отчетливый, что ее дыхание стало вырываться изо рта облачками пара.
Слышала звуки, топот копыт, треск ветвей в замерзающем лесу...
     Яркий светящийся шар...
     Сьюзен очнулась и оттолкнула от себя свиток. Затем взяла другой, который больше
походил на полоски коры. Буквы парили над его поверхностью. Каким бы этот язык ни был,
для чтения глазами он явно не предназначался - скорее он был похож на некий шрифт Брайля
для чтения пытливым умом. Образы извивались вокруг ее чувств: мокрый мех, пот, сосны,
сажа, ледяной воздух, привкус влажной золы, свиное... навоз - торопливо поправила та
частичка разума, что отвечала за воспитание детей. Еще были кровь и вкус... бобов? Образы
без слов. Почти... живые.
     - Но это все не так! Всем известно: Санта-Хрякус - веселый толстяк, который раздает
подарки детям! - воскликнула она.
     - Сейчас - да, но не раньше. Сама знаешь, как бывает, - сказал ворон.
     - Я?
     - Ну, типа курсов переквалификации, - пояснил ворон. - Даже боги вынуждены
шагать в ногу со временем. Возможно, несколько тысяч лет назад он был совсем другим. А что,
вполне понятно. Тогда и чулок-то никто не носил.
     Он почесал клюв.
     - Да, - продолжал ворон, явно входя во вкус. - Вероятно, он был обычным зимним
деми... как там их обычно зовут? Никак не могу запомнить. Ну, всякое разное... кровь на снегу,
заставлял вставать солнце. Все началось с жертвоприношений животных: нужно было загнать
насмерть огромное мохнатое животное. Знаешь, в Овцепикских горах до сих пор живут люди,
которые на свячельник неизменно убивают королька, а потом бродят от дома к дому и поют
веселые песенки о невинно убиенной птахе. Танцы-шманцы, ну и обжиманцы, разумеется, куда
без них. Очень фольклорно, очень мистически.
     - Королька? Но почему именно его?
     - Понятия не имею. Может, кто-нибудь когда-нибудь предложил: "Значит, так, либо мы
мочим здоровенного поганого орла с острым загнутым клювом и большими страшными
когтями, либо королька размером с горошину, который все время чирикает. Ну, выбирайте..."
Выбор был очевиден. Так или иначе, потом все опустилось до уровня религии и начались
обряды, весь смысл которых состоял в том, чтобы найти у себя в похлебке особый боб. "Ого, -
тогда говорили все, - да ты же король, дружище". А бедняга, в чей суп подложили эту гадость,
думал: "Ну надо же, король... Как удачненько все обернулось". Только уже в следующий
момент бедняга удирал по снегу, а за ним мчались его бывшие дружки со священными серпами
в руках, чтобы земля ожила, а снег отступил. Очень, знаешь ли, этнически. А потом наконец до
какого-нибудь умника вдруг доходило: "Эй, похоже на то, что это клятое солнце и так каждый
день встает, так зачем же мы кормим на халяву дармоедов-друидов? " Фьюить серпом по чему
попало - и куча должностей свободна. Боги - они такие. Всегда найдут способ...
примазаться.
     - "...Клятое солнце и так каждый день встает..." - повторила Сьюзен. - Откуда ты это
знаешь?
     - Из личного опыта. Случается каждое утро. Сам видел.
     - Я имею в виду о священных серпах и всем прочем.
     Ворон принял самодовольный вид.
     - Ворон обыкновенный весьма и весьма необыкновенная оккультная птица. К примеру,
бог грома Слепой Ио раньше всегда прибегал к услугам воронов. Они облетали его владения, а
потом докладывали, где что творится.
     - Раньше? А сейчас?
     - Ну-у-у-у... ты знаешь, у него ж совсем нет глаз на лице, а только эти, свободно
плавающие глазные яблоки, которые и отвечают за передачу изображения... - Ворон от
смущения закашлялся. - На самом деле рано или поздно это должно было случиться.
     - Слушай, ты можешь думать о чем-нибудь другом, кроме глазных яблок?
     - Разумеется. Есть еще внутренности.
     - ПИСК.
     - Кстати, он прав, - сказала Сьюзен. - Боги не умирают. Во всяком случае,
окончательно... Они продолжают существовать - где-то. Внутри какого-нибудь камня, в
словах песни, в разуме животного, в шепоте ветра. Они никогда не уходят окончательно,
цепляются за мир всеми когтями, ведут вечную борьбу за право вернуться. Однажды бог -
всегда бог. Природа зимой тоже как будто умирает...
     - Ладно, - кивнула Сьюзен. - Посмотрим, что же с ним случилось...
     Она сняла с полки последнюю книгу и открыла ее наудачу...
     Ощущения ударили ее словно хлыстом...
     ...Копыта, страх, кровь, холод, ночь...
     Она выпустила книгу из рук, и та сразу захлопнулась.
     - ПИСК?
     - Я... в порядке.
     Взглянув на книгу, Сьюзен поняла, что на самом деле это было дружеское
предупреждение, как от домашнего животного, обезумевшего от боли, но все еще послушного,
не желающего царапать или кусать руку кормившего. Пока не желающего. Где бы ни был
Санта-Хрякус, мертвый или живой, он хотел, чтобы его оставили в покое...
     Она посмотрела на Смерть Крыс. Крошечные глазные впадины маленького скелета
пылали обескураживающе знакомым синим светом.
     - ПИСК. И-ИСК?
     - Крыса говорит, что если бы она хотела узнать все о Санта-Хрякусе, то отправилась бы
в Замок Костей.
     - О, это все детские сказки, - махнула рукой Сьюзен. - Туда якобы попадают письма,
отправленные через каминную трубу. Просто старая легенда.
     Она обернулась. Смерть Крыс и ворон молча смотрели на нее, и она вдруг поняла, что
ведет себя слишком нормально.
     - ПИСК?
     - Крыса спрашивает: "Что значит "просто"!" - перевел ворон.
     
     Сетка подошел к стоявшему в саду Среднему Дэйву. Если вообще можно было назвать это
садом. Скорее то была земля рядом с... домом. Если вообще можно было назвать это домом.
Разумеется, никто не жаловался, просто по очереди периодически выходили наружу. Внутри
было как-то нехорошо.
     Сетка поежился.
     - А где сам? - спросил он.
     - Там, наверху, - ответил Средний Дэйв. - Все пытается открыть ту комнату.
     - Ту самую, с замками?
     - Во-во.
     Средний Дэйв скручивал самокрутку. Внутри дома... или башни... или места курить было
нельзя, по крайней мере нормально. Вкус у табака был ужасным, и к горлу сразу подступала
тошнота.
     - Но зачем? Мы ведь сделали все, ради чего пришли... Стояли как толпа идиотов и
глазели, как произносит заклинания этот недоволшебник. Я едва сдерживался, чтобы не
расхохотаться. Что еще ему нужно?
     - Говорит, что, если комната закрыта, он должен посмотреть, что внутри.
     - А я думал, мы должны сделать то, зачем пришли, и уйти!
     - Да? Так скажи ему об этом. Хочешь самокрутку?
     Сетка взял кисет и успокоился.
     - Много поганых мест я повидал, но такого...
     - Во-во.
     - Особенно изматывает эта его... вездесущность. Он как будто повсюду. И хочется
набить брюхо чем-нибудь еще, кроме яблок.
     - Во-во.
     - А это треклятое небо - оно действует мне на нервы.
     - Во-во.
     Они старались не смотреть на небо. Почему-то казалось, что оно с минуты на минуту
может свалиться. Прямо на тебя. По краям неба зияли огромные провалы - там, где их не
должно было быть. И от этих провалов глаза начинали ныть, как больные зубы.
     Неподалеку качался на качелях Банджо. "Как ни странно, - подумал Дэйв, - Банджо
чувствует себя здесь прекрасно".
     - Вчера Банджо нашел дерево, на котором растут леденцы, - уныло сообщил он. - Я
сказал "вчера", хотя кто знает, когда это было на самом деле? И он ходит за ним, как щенок. С
тех пор как умерла мама, никто и пальцем не смел тронуть Банджо. Он ведь как маленький
мальчик, понимаешь? Внутри. Всегда был таким. За всем обращался ко мне. Раньше как было?
Я говорю: "А ну, врежь ему" - и он ка-ак даст...
     - После его удара мало кто поднимался.
     - Во-во. А теперь Банджо ходит за ним повсюду. Я уже устал от этого.
     - Тогда что ты здесь делаешь?
     - Десять тысяч долларов. А он говорит, что будет даже больше, понимаешь? Больше, чем
можно представить.
     Он - так всегда называли Чайчая.
     - Ему нужны не только деньги.
     - Да, но мировое господство - не-ет, под этим я не подписывался, - буркнул Средний
Дэйв. - Из-за власти в такие неприятности можно вляпаться...
     - Помню, твоя мама всегда твердила что-то похожее, - сказал Сетка. Средний Дэйв
закатил глаза. Все помнили Ма Белолилию. - Твоя мать была очень прямой женщиной.
Строгой, но справедливой.
     - Во-во... строгой.
     - А еще помню, как она придушила Лощеного Рона его же собственной ногой, -
продолжал Сетка. - У твоей мамаши была опасная правая рука.
     - Во-во. Опасная...
     - Она не стала бы терпеть такого, как Чайчай.
     - Во-во, - согласился Средний Дэйв.
     - Кстати, хорошие похороны вы ей устроили. Все Тени собрались проводить. Надели
лучшие костюмы. Столько цветов. Все выглядели такими... - Сетка попытался подобрать
нужное слово. - Такими счастливыми. В печальном смысле этого слова, разумеется.
     - Во-во.
     - Слушай, а ты, случаем, не знаешь, как отсюда можно выбраться?
     Средний Дэйв покачал головой.
     - Вот и я тоже. Думаю, надо найти то место... - Сетка вздрогнул при воспоминании. -
Ну, где он расправился с возницей... Ужас, до сих пор мурашки по коже. Я бы так даже с
собственным папашей не поступил...
     - Во-во.
     - Был бы он просто чокнутым, все было бы путем, со всякими психами тоже работали.
Но он может говорить нормально, а потом...
     - Во-во.
     - А может, попробуем подкрасться к нему сзади и...
     - Ага, сейчас. И сколько времени мы потом проживем? Точнее говоря, сколько секунд?
     - Ну а вдруг повезет... - начал было возражать Сетка.
     - Да? Ты же его видел. Он не из тех, кто станет угрожать. Он из тех, кто убьет и глазом
не моргнет. Вжик - и ты уже на небесах. Нет, надо держаться. Это как в поговорке про то, что
будет, если попробовать оседлать тигра.
     - И что будет? - подозрительно спросил Сетка.
     - Ну... - Средний Дэйв задумался. - Ну, ветки будут бить по лицу, блохи всякие. А
нужно держаться. Думай о деньгах. Здесь их целые мешки. Сам видел.
     - Я все время думаю об этом стеклянном глазе. Мне кажется, он смотрит прямо мне в
голову.
     - Не волнуйся. Тебя он ни в чем не подозревает.
     - Откуда ты знаешь?
     - Ты ведь еще жив, верно?
     
     В грот Санта-Хрякуса вошла девочка с абсолютно круглыми от восторга глазами.
     - СЧАСТЛИВОГО СТРАШДЕСТВА. ХО. ХО. ХО. ТЕБЯ ЗОВУТ... ЕФРАЗИЯ КОЗЕЛ,
ПРАВИЛЬНО?
     - Давай, милая, скажи дедушке.
     - 'а.
     - И ТЕБЕ ШЕСТЬ ЛЕТ.
     - Не молчи, маленькая. Знаете, они все одинаковые в этом возрасте...
     - 'а.
     - И ТЫ ХОЧЕШЬ ЛОШАДКУ...
     - 'а.
     Крохотная ручонка притянула капюшон Санта-Хрякуса к маленькому ротику. До
"Потерянного дядюшки" донесся громкий шепот. Затем Санта-Хрякус снова откинулся на
спинку своего кресла.
     - ДА, ДА, ЗНАЮ. КАКАЯ ПЛОХАЯ СВИНКА, ПРАВДА?
     Фигура Санта-Хрякуса замерцала, но почти сразу же опять обрела четкие очертания.
Костлявая рука вынырнула из мешка с подарками.
     - НУ ЧТО Ж, ВОТ УЗДЕЧКА ДЛЯ ТВОЕЙ ЛОШАДКИ И СЕДЛО, А ЕЩЕ
ДОСТАТОЧНО СТРАННАЯ ШЛЯПА И ШТАНЫ, В КОТОРЫХ ТЫ ВЫГЛЯДИШЬ ТАК,
СЛОВНО ЗАСУНУЛА В КАРМАНЫ ДВУХ ПУШИСТЫХ КРОЛИКОВ.
     - Но мы не можем содержать лошадку, правда, Эффи? Мы живем на третьем этаже. Как
она туда...
     - О, НИКАКИХ БЕСПОКОЙСТВ. ОНА УЖЕ У ВАС НА КУХНЕ.
     - Санта-Хрякус, ты, наверное, шутишь, - резко сменила тон мамаша.
     - ХО. ХО. ДА. Я ИЗВЕСТНЫЙ ТОЛСТЯК И ШУТНИК. НА КУХНЕ? КАКАЯ
СМЕШНАЯ ШУТКА. КУКЛЫ И ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ БУДУТ ДОСТАВЛЕНЫ ПОЗЖЕ
СОГЛАСНО ВАШЕМУ ПИСЬМУ.
     - Ну, Эффи, что нужно сказать?
     - 'П'сибо.
     - Хозяин, ты что, в самом деле закинул лошадь им на кухню? - торопливо прошептал
"Потерянный дядюшка" по имени Альберт, пользуясь моментом, пока в грот не зашел
очередной ребенок.
     - НЕ ГОВОРИ ЕРУНДЫ, АЛЬБЕРТ. Я ПОШУТИЛ.
     - Хвала богам, а то я было подумал...
     - ОНА В СПАЛЬНЕ.
     - Э-э...
     - ТАК БОЛЕЕ ГИГИЕНИЧНО.
     - Ну, по крайней мере в одном мы можем быть спокойны, - обреченно промолвил
Альберт. - Третий этаж? Уж эти люди обязательно в нас поверят.
     - ТОЧНО. А ЗНАЕШЬ, МНЕ НАЧИНАЕТ НРАВИТЬСЯ. ХО. ХО. ХО.
     
     Вокруг Пупа Плоского мира снег переливался синим и зеленым цветами. Аврора
кореалис, центральное сияние, висело на небе, закрывая горы занавесями бледного холодного
огня и озаряя призрачным светом окружающие льды.
     Вдруг эти занавеси заколыхались, взметнулись и сквозь них прошла как будто гигантская
клочковатая рука, на указательном пальце которой горела яркая точка. Вскоре воображение
узнает в точке Бинки.
     Лошадь замедлила шаг и остановилась в воздухе. Сьюзен посмотрела вниз.
     И сразу нашла то, что искала. В конце поросшей заснеженным лесом долины что-то ярко
сверкало, отражая небо.
     Замок Костей.
     Когда ей было шесть или семь лет, родители как-то усадили ее на диванчик в детской и
популярно объяснили, что таких существ, как Санта-Хрякус, на самом деле не существует, а
существуют они только в сказках. И она поверила. Все эльфы и страшилы, все истории,
рожденные от крови и плоти человеческой, в реальности были нереальны.
     Но ей соврали. Ее дедушкой был семифутовый скелет. Не из плоти и крови, конечно, но,
по крайней мере, из кости.
     Бинки коснулась земли и потрусила по снегу.
     Можно ли считать Санта-Хрякуса богом? А почему бы, собственно, и нет? В конце
концов, жертвоприношения налицо. Те же херес и пирог со свининой. И заповеди имеются.
Хороших детишек Санта-Хрякус награждает подарками и всегда знает, как ты вел себя в
прошлом году. Много всякого приятного происходило, главное было верить. Иногда
Санта-Хрякуса можно было увидеть в гроте, иногда он пролетал по небу...
     Громада Замка Костей уходила высоко в небо. Замок впечатлял и определенно заслуживал
заглавных букв.
     Сьюзен видела его изображение в одной из детских книг. Несмотря на название,
иллюстратору удалось изобразить замок достаточно... веселеньким.
     Каким-каким, а веселеньким он определенно не был. Колонны у входа в сотню футов
высотой. Каждая ступенька выше человеческого роста и вырублена из древнего серо-зеленого
льда.
     Изо льда, отметила про себя Сьюзен, а не из кости. Некоторые части колонн смутно
напоминали берцовые кости или черепа, но они тоже были ледяными.
     Бинки не испугали высокие ступени. Не то чтобы она взлетела, просто установила для
себя новый уровень земли.
     Лед был весь засыпан снегом. Сьюзен посмотрела на сугробы. Смерть не оставлял следов,
но она заметила неясные отпечатки чьих-то башмаков и была готова поклясться, что следы эти
принадлежат Альберту. А еще... да... были видны припорошенные снегом следы от саней. И
звериные следы, также припорошенные.
     Сьюзен слезла с лошади. Она попала туда, куда и стремилась, но что-то было не так.
Замок должен был сверкать, дрожать от предпраздничного возбуждения, а он больше походил
на гигантский мавзолей.
     За колоннами она увидела расколовшуюся на части огромную ледяную плиту. Плита
упала с крыши, и сквозь дыру виднелось звездное небо. Пока Сьюзен смотрела вверх, в сугроб
неподалеку упали несколько ледяных осколков.
     Откуда-то появился ворон и, едва шевеля крыльями, опустился на ледяную глыбу.
     - Тут настоящий морг, - сказала Сьюзен.
     - Ага, и я в нем предпочту остаться, если мне прикажут еще куда-нибудь сегодня
лететь, - задыхаясь, откликнулся ворон и сбросил со спины Смерть Крыс. - На дальние
сверхвременные перелеты я, знаешь ли, не подписывался. И вообще я давным-давно должен
быть в лесу и создавать изощренно украшенные конструкции для привлечения самок.
     - Это делают беседковые птички, а вовсе не вороны, - возразила Сьюзен.
     - Ну надо же, все-то мы знаем, - восхитился ворон. - Кстати, я пропустил обеденный
перерыв. Мне жрать сегодня дадут?
     Он повращал выпуклыми глазами. Каждый из глаз двигался по своей произвольной
траектории.
     - А где свет? - осведомился ворон. - Где веселья шум? Где суетливые человечки в
остроконечных шляпках и красно-зеленых костюмчиках, неубедительно, но ритмично
стучащие по игрушкам деревянными молоточками?
     - Это больше похоже на храм какого-нибудь древнего бога грома, - согласилась
Сьюзен.
     - ПИСК.
     - Нет, я правильно разобралась в карте. Кстати, и Альберт здесь тоже побывал. Все
засыпано сигаретным пеплом.
     Крыса спрыгнула с льдины и походила вокруг, тычась в снег костяной мордочкой. После
нескольких секунд обнюхивания она громко пискнула и скрылась во мраке.
     Сьюзен последовала за ней. Скоро ее глаза привыкли к тусклому сине-зеленому свету, и
она увидела нечто возвышающееся над полом. Это была пирамида из ступеней, венчал которую
величественный трон.
     За ее спиной заскрипела и немного покосилась Колонна.
     - ПИСК.
     - Крыса говорит, что замок напоминает ей старую шахту, - перевел ворон. - Но люди
давно оставили ее, никто за подпорками не следит и так далее, понимаешь? О, мы много
подобного повидали на своем веку...
     "По крайней мере, - думала Сьюзен, не обращая внимания на болтовню ворона, - эти
ступени предназначались для человека". В крыше обнаружилась еще одна дыра, сквозь
которую тоже падал снег. Вокруг было полным-полно следов от башмаков Альберта.
     - А может, старина Санта-Хрякус потерпел, ну, как это, санекатастрофу? Или
кабанокрушение? - высказал предположение ворон.
     - ПИСК?
     - А что, такое вполне могло случиться. Свинья не самое аэродинамичное животное.
Снег, плохая видимость, большое облако впереди оказывается скалой, но уже поздно, на тебя
удивленно смотрят некие типы в шафрановых балахонах, ты отчаянно пытаешься вспомнить,
чью именно голову нужно совать между колен, а потом - БАБАХ! - обломки во все стороны.
Конец. Эпилог: какие-то альпинисты-везунчики находят на вершине горы целую кучу сосисок,
в которой и обнаруживается потерянный "черный ящик".
     - ПИСК!
     - Да, но он же совсем старик. А все порхает по небу как молодой птенец.
     Сьюзен увидела что-то на припорошенном снегом полу.
     Это был красно-белый полосатый леденец. Она разгребла снег ногой и обнаружил а
деревянного солдатика в мундире такой дикой расцветки, что на него не обратили бы внимание
разве что в ночном клубе для хамелеонов, нажравшихся сильнодействующих наркотиков. Чуть
дальше она увидела сломанную трубу.
     Из темноты донеслись скрип и треск. Ворон откашлялся.
     - Когда крыса говорила о заброшенной шахте, она имела в виду, что такие шахты могут
точно так же скрипеть и трещать, понимаешь? Никто не следит за подпорками. Все падает. Как
даст тебе по башке, очухался, а ты уже очередная загогулина в песчанике. Я хочу сказать, не
стоит здесь задерживаться надолго.
     Сьюзен, погрузившись в размышления, двинулась дальше.
     Тут все было неправильно. Замок выглядел так, словно уже много лет здесь никто не
появлялся, а этого никак не могло быть.
     Ближняя колонна затрещала и немного изогнулась. С крыши посыпались похожие на
туман крошечные ледяные кристаллики.
     Конечно, это место нельзя было считать нормальным. Нельзя просто так взять и
построить такой огромный ледяной дворец. Он чем-то походил на дом Смерти. Если Смерть
покидал надолго свои владения, все приостановленные процессы, временные и физические,
потихоньку начинало течь вновь. Все быстрее, быстрее... А потом как будто прорывало
плотину.
     Она уже повернулась, чтобы уйти, как вдруг услышала стон. Он был немного похож на
скрип рассыпающегося льда, однако лед обычно не поминает богов.
     Приглядевшись, Сьюзен увидела кого-то лежащего в сугробе. На самом деле
приглядываться пришлось достаточно долго, поскольку фигура была одета в длинный белый
балахон. И лежала фигура так, будто, раскинув руки, упала плашмя на спину в глубокий снег, а
вот подняться не смогла.
     На голове стонущего был венок. Вроде бы из виноградных листьев.
     Сьюзен невольно посмотрела вверх. Здесь крыши тоже не было, но чтобы кто-то мог
упасть с такой высоты и не разбиться?..
     По крайней мере, обычный человек точно не выжил бы.
     А стонущий выглядел вполне по-человечески, ну юноша и юноша. Но так могло
показаться только на первый взгляд, тогда как взгляд номер два немедленно задерживался на
лице юноши. Даже в тусклом, отражающемся от снега свете его лицо воплощало собой всю
усталость мира.
     - Эй, с тобой все в порядке? - нерешительно окликнула Сьюзен.
     Распростертая в снегу фигура открыла глаза и посмотрела строго верх.
     - Как жаль, что я не умер... - простонал неизвестный.
     Глыба льда размером с дом упала где-то в глубине замка и взорвалась облаком острых
осколков.
     - Еще немного здесь полежишь - и твоя мечта вполне может осуществиться, -
заметила Сьюзен, хватая псевдоюношу под мышки и вытаскивая из сугроба. - Думаю, нам
стоит убираться отсюда, и поскорее, а, как считаешь? Скоро тут все обрушится.
     - О боже...
     Наконец ей удалось закинуть одну его руку себе на плечо.
     - Идти сможешь?
     - О боже...
     - Слушай, буду тебе очень признательна, если ты заткнешься и все-таки попробуешь
идти.
     - Извини... Такое ощущение... будто у меня выросла куча лишних ног. Ой.
     Собравшись с силами, Сьюзен вздернула юношу вверх, забросила на себя, и они,
покачиваясь, побрели к выходу.
     - Моя голова... - пожаловался юноша. - О боже, моя бедная голова. Как погано. Моя
голова... Словно кто-то стучит по ней. Молотком.
     Кто-то и вправду стучал. Среди спутанных влажных кудрей сидел маленький
зелено-лиловый бесенок, сжимающий в руках довольно большую киянку. Подняв взгляд, он
дружелюбно кивнул Сьюзен.
     - О боже...
     - Ты... ты... - Сьюзен от удивления даже лишилась дара речи. - Ты что такое
творишь?!
     - Маму свою поучи, - огрызнулся мелкий бес. - Хочешь дам пару раз стукнуть?
     - Я? Да ни за что на свете!
     - Вот-вот, только говорить и горазды, - фыркнул бесенок. - А как до дела, так в кусты.
     - Он. Часть. Соглашения, - объяснил юноша.
     - Слышала? - горделиво осведомился бес. - Подержишь молоток, пока я обмажу его
язык желтым налетом?
     - А ну брысь!
     Сьюзен попыталась поймать бесенка, но тот увернулся и, по-прежнему сжимая в лапах
киянку, перепрыгнул с головы юноши на ближайшую колонну.
     - Я - часть соглашения! - завопил он. - Вот я кто!
     Юноша схватился за голову.
     - О боже, как мне плохо. У тебя льда нет?
     Едва он успел произнести это, как замок обрушился. Некоторые условности посильнее
законов физики будут.
     Замок Костей рушился неторопливо и впечатляюще. Он все падал и падал. Сначала
сломались колонны, потом посыпались ледяные плиты с крыши, затем начали колоться и
трескаться ледяные стены. В воздухе повисло огромное облако, состоящее из снежинок и
ледяной пыльцы.
     Сьюзен наблюдала за происходящим, стоя у деревьев. Юноша, судорожно цепляющийся
за ближайший ствол, наконец открыл глаза.
     - Поразительно, - едва выговорил он.
     - Сначала был снег, потом замок, теперь снова снег. Ты об этом?
     - Да нет, я о том, как ты бежала. Со мной на плечах. Ой!
     - А, это...
     Треск льда не смолкал. Рухнув, колонны не успокоились на этом, они крошились и
распадались на мелкие частички.
     Когда облако ледяной пыли наконец осело, их взору открылось ровное заснеженное поле.
     - Ну вот, как будто ничего и не было, - подвела итог Сьюзен и повернулась к
стонущему юноше. - Ну а ты как тут оказался?
     - Не знаю. Открыл. Глаза. И увидел.
     - Кто ты вообще такой?
     - По... по-моему, меня зовут Перепой. И я... я о боже похмелья.
     - А что, существует бог похмелья?
     - О боже похмелья, - поправил ее юноша. - Когда я являюсь к людям, они сразу
хватаются за голову и стонут: "О боже..." Кстати, сколько вас тут?
     - Кого сколько? Вообще-то, я тут одна.
     - А, хорошо. Здорово...
     - Никогда не слышала о боге похмелья.
     - Но ты слышала о Запое, боге вина? Ой.
     - Да, конечно.
     - Жирный такой, с венком из виноградных листьев на голове и всегда с бокалом в руке...
О боже... Ты в курсе, почему он такой веселый? Почему у него такое радостное лицо? Потому
что Запой знает: на следующее утро он будет чувствовать себя просто прекрасно. Ведь это я...
     - Вместо него страдаешь от похмелья ты? - догадалась Сьюзен.
     - А я ведь даже не пью! Ой! Но кто просыпается каждое утро, уткнувшись в сортир?
Ай! - Юноша замолчал и опять схватился за голову. - Слушай, голова может быть подбита
изнутри собачьей шерстью?
     - Вряд ли.
     - А. - Перепой закачался. - Знаешь, иногда говорят: "Вчера выпил пятнадцать кружек
пива, а проснулся свежий как огурчик"?
     - Да, иногда я такое слышала.
     - Сволочи! Ведь это я просыпаюсь утром в тарелке с полупереваренным чили. О, как я
мечтаю открыть утром глаза и увидеть, что моя голова ни к чему не прилипла! - Он
замолчал. - В этом лесу водятся жирафы? - спросил вдруг Перепой.
     - Здесь? Нет, по-моему.
     Он встревожено смотрел куда-то поверх головы Сьюзен.
     - Цвета индиго, растянутые такие и все время мигающие?
     - Очень сомневаюсь.
     - Ну и хорошо. - Перепой едва стоял на ногах. - Прости, кажется, завтрак просится
наружу.
     - Но уже поздний вечер!
     - Правда? Значит, ужин.
     Перепой аккуратно сложился и упал на снег за деревом.
     - Тот еще пацан, правда? - раздался голос с ветки. Это был ворон. - Пить надо
меньше!
     После шумной интерлюдии о боже похмелья снова появился из-за дерева.
     - И еда... - пробормотал он. - Я ведь ничегошеньки не ем, но оно все выходит и
выходит...
     - Что ты там делал? Ну, в Замке Костей? - спросила Сьюзен.
     - Ой! Понятия не имею, - признался о боже. - Еще повезло, что я не держал в руках
дорожный знак и не был одет в... - Он неожиданно замолчал и поморщился. - И на мне не
было женского белья. - Перепой вздохнул. - Кто-то где-то хорошо поразвлекся, -
промолвил он с тоской в голосе. - И это был точно не я. А жаль.
     - Попробуй что-нибудь выпить, - посоветовал ворон. - Опохмелись. Клин клином
вышибают.
     - Но как ты здесь очутился? - настаивала Сьюзен.
     О боже оставил бесплодные попытки сфокусировать презрительный взгляд на вороне.
     - Не знаю, - пожал плечами он. - А здесь - это где?
     Сьюзен посмотрела туда, где только что высился замок.
     - Вон там буквально пару мгновений назад стояло одно очень важное здание, - сказала
она.
     О боже осторожно кивнул.
     - Я часто вижу то, чего мгновение назад еще не было, - признался он. - И то, что еще
через мгновение уже не вижу. Хоть за это спасибо уж не знаю кому. В общем и целом я
стараюсь не запоминать свои видения.
     Он снова сложился и упал на снег.
     "От замка ничего не осталось, - подумала Сьюзен. - Ничего, кроме мелких льдинок и
ветра".
     Она снова почувствовала уверенность, что замок не просто исчез. Нет... его тут никогда и
не было. Поэтому нет руин, не осталось ни единого свидетельства...
     Место было достаточно странным. Согласно легендам, именно здесь жил Санта-Хрякус.
Странно, если подумать. Трудно было даже представить, чтобы тут обитал веселый
игрушечных дел мастер.
     Ветер свистел в деревьях. Снег падал с ветвей. Откуда-то из мрака донесся топоток
мелких копытцев.
     Похожая на паука фигурка скользнула по сугробу, приземлилась прямо на голову
валяющегося без сознания бога и уставилась на Сьюзен глазками-пуговками.
     - Не возражаешь? - осведомился бесенок, доставая из ниоткуда свою огромную
киянку. - Работу нужно выполнять, несмотря на метафорические, вернее фольклорные,
убеждения.
     - Слушай, сгинул бы ты, а?
     - Думаешь, я плохой? Подожди, вот скоро розовые слоны прилетят, - пообещал
бесенок.
     - Я тебе не верю.
     - Они вылезают из его ушей и с противным чириканьем кружат вокруг головы.
     - А, - глубокомысленно изрек ворон. - Очень похоже на малиновок. От них всего
можно ожидать.
     О боже опять застонал.
     Сьюзен вдруг поняла, что не хочет бросать его тут. Он ведь человек. Во всяком случае,
внешне. Две руки, две ноги. А здесь он может замерзнуть. Конечно, божество, пусть даже о
божество, вряд ли способно замерзнуть, и все равно... Человек человека в беде не бросит.
Сьюзен мысленно даже похвалила себя за нормальное, человеческое, мышление.
     Кроме того, у Перепоя могли быть некоторые ответы - если, разумеется, она сумеет
привести его в состояние, в котором он сможет понимать ее вопросы.
     С опушки скованного морозом леса за ними наблюдали звериные глаза.
     
     Господин Крохобор сидел на мокрых ступеньках и рыдал. Ближе к отделу игрушек
подобраться он не мог. Всякий раз, когда он пытался туда подойти, людским течением его тут
же уносило прочь.
     - Доброго вечера, сударь, - услышал он чей-то голос.
     Перед ним стоял маленький человечек, весь какой-то кривоватый и неправильный.
     - Ты один из эльфов? - наконец спросил господин Крохобор, мысленно перебрав все
возможные варианты.
     - Совсем нет, сэр. Никакой я не эльф, а капрал Городской Стражи Шнобби Шноббс, а это
констебль Посети, сэр. - Существо посмотрело на клочок бумаги, зажатый в руке. - А ты,
насколько понимаю, господин Крохобой?
     - Крохобор!
     - Да, да, все верно. Итак, ты послал сообщение в штаб-квартиру Стражи, и мы
отреагировали с достойной похвалы скоростью, сэр, - сообщил капрал Шноббс. - Несмотря
на канун страшдества, и работы у нас по самое не хочу, а тут еще страшдественская попойка
ждет не дождется, сэр... Впрочем, это не так важно, сэр, поскольку наш Горшок, вернее,
констебль Посети, присутствующий здесь и сейчас, не пьет, ему запрещает религия, тогда как я
пью, но все равно пришел, ведь это мой гражданский долг, сэр!
     По окончании данной тирады Шноббс бодро отдал честь - или то, что, по его мнению,
сходило за честь. Разумеется, он мог бы добавить нечто вроде: "И такой богатый ублюдок, как
ты, должен отблагодарить упомянутого выше капрала праздничной бутылочкой, а то и двумя
или еще каким-нибудь ощутимым способом выразить свою благодарность", - однако не
добавил. Все это и так было написано у него на лице. В подобных случаях даже уши Шноббса
могли говорить.
     К сожалению, господин Крохобор находился в настроении, не способствующем
сообразительности. Он встал и указал дрожащим пальцем на верхнюю площадку.
     - Я хочу, чтобы вы поднялись туда, - сказал он, - и арестовали его!
     - Арестовали кого, сэр? - уточнил капрал Шноббс.
     - Санта-Хрякуса!
     - За что, сэр?
     - За то, что он нагло сидит в гроте и раздает детям подарки!
     Капрал Шноббс задумался.
     - Сэр, может, ты по случаю праздника того? Ну, рюмашка, другая, третья?.. - с
надеждой спросил он.
     - Я не пью.
     - Очень мудро, сэр, - одобрил констебль Посети. - Алкоголь - позор души. Святой
Урн, книга вторая, стих двадцать четвертый.
     - Я не совсем понял, сэр, - с некоторым недоумением признался капрал Шноббс. - Я
полагал, что Санта-Хрякус как раз и должен раздавать детям подарки.
     Теперь уже господину Крохобору пришлось призадуматься. Он еще не успел
рассортировать в голове события, успел лишь осознать их неправильность.
     - Но этот Санта-Хрякус - самозванец! Он ненастоящий! - наконец воскликнул он. -
О да! Он пробрался сюда обманом!
     - Ну, это, знаешь ли, для меня не сюрприз, - пожал плечами Шноббс. - А я что думал?
Будет настоящий Санта-Хрякус целых две недели сидеть в какой-то анк-морпоркской лавке?
Это в самое жаркое время? Ха! Сейчас, как же! Я так и думал, что ты нанимаешь какого-нибудь
старичка, приклеиваешь ему бороду...
     - Но это не тот Санта-Хрякус, которого мы обычно используем, - попытался объяснить
господин Крохобор, чувствуя, как земля качается у него под ногами. - Он занял грот
незаконно!
     - Стало быть, этот Санта-Хрякус - другой Санта-Хрякус? Совсем ненастоящий?
     - Ну... да... нет...
     - И он начал раздавать детям подарки? - уточнил капрал Шноббс.
     - Я ж и говорю! Бандит! - Шнобби задумчиво почесал нос.
     - Ну... - дипломатично выразился он. Надежда на праздничное вознаграждение таяла с
каждой секундой. И тут его осенило: - Он что, раздает твои подарки, сэр?
     - Нет! Нет! Принес их с собой!
     - Да? Вот если бы он раздавал твои подарки, я бы еще мог увидеть в этом проблему.
Отсутствие законного имущества у владельца - один из верных признаков преступления.
Однако тут, гм-м-м-м, товар присутствует в наличии. А наличие равно наличности -
наличность-то вся цела? Ага, я и говорю... Честно говоря, сэр, вот если бы он что-нибудь у тебя
украл...
     - Это частный магазин, - добрался наконец до корня проблемы господин Крохобор. -
Мы не раздаем свои товары за здорово живешь. Но как мы можем торговать, если кто-то
пристроился рядом и раздает то же самое даром? Пожалуйста, офицеры, вы обязаны удалить
отсюда этого преступника.
     - Типа арестовать Санта-Хрякуса?
     - Да!
     - В твоем магазине?
     - Да!
     - На глазах у всех детишек?
     - Д... - Господин Крохобор запнулся. К своему ужасу, он вдруг понял, что в словах
капрала Шноббса, вопреки всем ожиданиям, присутствует свой резон. - Думаешь, это будет
выглядеть плохо?
     - Вообще не понимаю, как это может выглядеть хорошо, сэр.
     - А может, ну, как-нибудь его того, тайком? - с надеждой спросил господин Крохобор.
     - Тайком? Можно, конечно, попробовать... - задумался капрал Шноббс.
     Фраза повисла в воздухе на манер протянутой руки.
     - Я отблагодарю, - наконец пообещал господин Крохобор.
     - В общем, ни о чем больше не беспокойся. Мы свое дело знаем, это наша работа, -
успокоил его капрал Шноббс, великодушный после одержанной победы. - Иди в кабинет,
налей себе чайку, а мы быстро восстановим тут порядок. Ты будешь нам крайне благодарен.
     Крохобор посмотрел на него как человек, испытывающий очень и очень сильные
сомнения, но тем не менее удалился. Капрал Шноббс довольно потер лапки.
     - Горшок, там, откуда ты приехал, есть страшдество? - поинтересовался он, шагая
вверх по лестнице рядом с констеблем Посети. - Ты только посмотри на этот ковер!
Интересно, какая свинья тут паслась? И пахнет прям как в свинарнике...
     - Мы называем этот праздник постом святого Урна, - ответил приехавший из Омнии
констебль Посети. - Но он не имеет ничего общего с языческими суевериями и духом наживы.
Мы просто собираемся семьями для молитвы и поста.
     - Угощаетесь индейкой и цыплятами, да?
     - Это пост, капрал Шноббс. Повторяю: пост. Мы не едим ничего.
     - Понял. Каждому свое, так я говорю. По крайней мере, не приходится готовить всю
ночь, чтобы весь следующий день кормить собирающихся на халявку гостей. А что, подарков
тоже друг другу не дарите?
     Они быстренько отпрянули в сторону, пропуская двоих спускавшихся мальчишек,
которые тащили огромную лодку.
     - Иногда считается уместным обмениваться новыми религиозными брошюрами, а детям
всегда дарят "Книгу Урна", - откликнулся констебль Посети. - Иногда с картинками, -
добавил он осторожно, словно намекая на некие запретные удовольствия.
     Маленькая девочка пробежала мимо, волоча за лапу плюшевого медведя выше себя
ростом. Медведь был розовый.
     - А мне всегда дарят ароматические соли, - пожаловался Шноббс. - А еще мыло, пену,
разные травяные настои и тонны всякой ерунды для ванной. Никак не возьму в толк почему,
ведь я ж почти никогда не моюсь. Я уж и так намекал, и так, но все равно дарят и дарят, дарят и
дарят... Некоторые люди такие тупые.
     - Просто ужас, - согласился констебль Посети.
     На втором этаже они увидели большую толпу.
     - Нет, ты глянь, а! Вот когда я был ребенком, господин Санта-Хрякус никогда ничего
мне не дарил, - сказал капрал Шноббс, мрачно наблюдая за детьми. - Я на каждое
страшдество как дурак вывешивал чулок, и каждый раз он оставался пустым. Впрочем, нет, вру.
Один раз туда наблевал мой папаша.
     Шнобби ни в коей мере не был героем, но сейчас в глазах его появился блеск - так могут
блестеть только глаза человека, который в своей жизни видел слишком много пустых чулок
плюс один полный и зловонный. С почти зажившей раны на его морщинистой мелочной душе
вдруг взяли и сорвали коросту.
     - Я пошел в атаку, - сказал он.
     
     Между Главным залом Университета и парадным входом в тот же Университет втиснулся
еще один небольшой круглый зальчик, более известный как Памятный зал аркканцлера Брюха.
     С этим залом была связана своя традиция: каждую вторую среду на высокую каменную
полочку клались булочка со смородиновой начинкой и медная монетка в один пенни . Сейчас
Чудакулли стоял в самом центре Памятного зала и смотрел вверх.
     - Скажи-ка мне, главный философ, мы ведь никогда не приглашаем женщин на
Страшдественский пир?
     - Конечно нет, аркканцлер, - ответил главный философ, также разглядывая пыльные
стропила и недоумевая про себя, что именно могло привлечь взгляд Чудакулли. - Хвала богам,
нет. От женщин одно только зло. Они же все портят. На этом я стоял и стоять буду.
     - И все служанки отпущены домой до самой полуночи?
     - Очень правильный обычай, очень, - поддакнул главный философ, начинающий
чувствовать, что его шея вот-вот сломается.
     - Тогда почему каждый год мы вешаем туда огромный пучок омелы?
     Не спуская глаз с потолка, главный философ исполнил плавный поворот вокруг своей оси.
     - Ну... гм... это... очень символично, аркканцлер.
     - А?
     Поняв, что так просто не отделаешься, главный философ обратился за помощью к
пыльному чердаку своей образованности.
     - Понимаешь ли... листья символизируют... зеленое, а ягоды... на самом деле, да...
ягоды символизируют... символизируют белое. Да. Белое и зеленое. Такой вот... очень
символичный символ.
     Он затаил дыхание. Однако аркканцлера на мякине было не провести.
     - Но символ чего? - Главный философ закашлялся.
     - Ну, я думаю, символ вообще, - наконец сообщил он. - Есть же некие общие
символы.
     - А? Значит, - задумчиво произнес аркканцлер, - можно сказать, что белое и зеленое
символизируют маленькое растение-паразит?
     - Да, конечно, - поспешил согласиться главный философ.
     - Стало быть, омела на самом деле символизирует омелу?
     - Точно так, аркканцлер, - ответил главный философ, который уже начинал терять нить
разговора.
     - Самое смешное, - продолжал Чудакулли прежним задумчивым тоном, - данное
утверждение либо имеет настолько глубокий смысл, что потребуется целая жизнь, чтобы
докопаться до значения каждой частицы, либо является полным вздором.
     - Но возможно и то и другое, - в отчаянии изрек главный философ.
     - А это замечание, - сказал Чудакулли, - либо весьма оригинально, либо весьма
банально.
     - Но возможно и то...
     - Слушай, главный философ, ты меня лучше не зли.
     Кто-то забарабанил во входную дверь.
     - Это, должно быть, сантаславы, - обрадовался возможности сменить тему главный
философ. - Они всегда приходят первыми. Лично мне очень нравится песенка про братьев
Белолилиев.
     Аркканцлер бросил последний взгляд на омелу, посмотрел на радостно улыбающегося
философа и отодвинул щеколду.
     - Что ж, друзья сантаславы, - начал он, - должен сказать, можно было выбрать и более
удобное время...
     Фигура в балахоне с капюшоном и безжизненным телом на плече вошла в залу.
     Главный философ поспешил отступить.
     - О нет... неужели сегодня!..
     Лишь тут он заметил, что балахон по краю отделан кружевами, а капюшон (а это был
определенно капюшон) куда более изящен, нежели тот, с которым он его спутал.
     - Приносите или уносите? - спросил Чудакулли.
     Сьюзен откинула капюшон.
     - Мне нужна помощь, господин Чудакулли.
     - Ведь ты... по-моему, ты внучка Смерти - я не ошибся? - нахмурился Чудакулли. -
Мы не виделись уже несколько...
     - Да, - вздохнула Сьюзен.
     - Решила помочь по-родственному? - поинтересовался Чудакулли, бровями указывая на
безжизненное тело, что висело на ее плече.
     - Мне нужно, чтобы вы вернули его к жизни.
     - Типа совершили чудо? - поинтересовался главный философ из-за спины аркканцлера.
     - Он вовсе не умер, - пояснила Сьюзен. - Просто спит.
     - Во-во, все так говорят, - дрожащим голосом произнес главный философ.
     Более практичный Чудакулли поднял голову о боже. Тут же раздался стон.
     - Похоже, парень немного не в себе, - заметил он.
     - Он - бог похмелья, - сказала Сьюзен. - Вернее, о боже похмелья.
     - Правда? - удивился Чудакулли. - Лично я ничего подобного в жизни не испытывал.
Странно, могу пить целую ночь напролет, а утром все равно свеж, как маргаритка.
     Глаза бога вдруг открылись. А потом он рванулся к Чудакулли и забарабанил по его груди
обоими кулаками.
     - Гад, сволочь, подлец! Ненавижу, ненавижу, ненавижу, ненавижу...
     Но тут глаза его опять закрылись, и он упал на пол.
     - Чего это он так нервничает? - поинтересовался Чудакулли.
     - Как раз сейчас он переживает небольшое нервное расстройство, - дипломатично
откликнулась Сьюзен. - Сегодня творится что-то странное, аркканцлер. И я надеялась, он
скажет мне, что именно. Но сначала нужно привести его в чувство.
     - И ты принесла его сюда! - воскликнул Чудакулли.
     
     - ХО. ХО. ХО. ДА, КОНЕЧНО, ЗДРАВСТВУЙ, МАЛЕНЬКОЕ ДИТЯ ПО ИМЕНИ
ГРИББ ПОЧЕСУН. КАКОЕ КРАСИВОЕ ИМЯ. ТЕБЕ, КАЖЕТСЯ, СЕМЬ ЛЕТ? ХОРОШО. ДА,
ЗНАЮ, ПЛОХАЯ СВИНКА ЭТО СДЕЛАЛА. ДА, БЫЛ ТАКОЙ КРАСИВЫЙ ЧИСТЫЙ ПОЛ.
ТАК ПОСТУПАЮТ ТОЛЬКО НАСТОЯЩИЕ СВИНЬИ. ВОТ, ЭТО ТЕБЕ, НЕ СТОИТ
БЛАГОДАРНОСТИ, СЧАСТЛИВОГО СТРАШДЕСТВА, И ВЕДИ СЕБЯ ХОРОШО. Я СРАЗУ
УЗНАЮ, ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ ВЕСТИ СЕБЯ ПЛОХО. ХО. ХО. ХО.
     - Хозяин, ты вдохнул в эту маленькую жизнь немного волшебства, - восхитился
Альберт, когда очередной ребенок счастливо упрыгал.
     - МНЕ НРАВИТСЯ ВЫРАЖЕНИЕ ИХ ЛИЦ, - признался Санта-Хрякус.
     - То есть смесь страха, восторга и непонимания того, что нужно делать: плакать,
смеяться или писать в штаны?
     - ДА. ИМЕННО ЭТО Я И НАЗЫВАЮ ИСТИННОЙ ВЕРОЙ.
     
     О боже перенесли в Главный зал и уложили на скамью. Старшие волшебники
расположились плотным кружком, не давая ни единого шанса тем счастливчикам, кто оказался
в первых рядах, сделать хотя бы малейший шажок назад.
     - А я знаю самое верное средство против похмелья, - похвастался декан, пребывающий
в праздничном настроении духа.
     Все выжидающе посмотрели на него.
     - Нужно не пить предыдущим вечером! - воскликнул он и широко улыбнулся.
     - Это такая игра слов. Шутка, - добавил он много позже, чтобы нарушить затянувшееся
молчание.
     Молчание нарушаться не захотело.
     - Очень смешно, - сказал наконец Чудакулли и задумчиво посмотрел на о боже. -
Говорят, сырые яйца - верное средство... - Он свирепо глянул на декана. - Ну, то есть
помогают. То есть лечат. И свежий апельсиновый сок.
     - Клатчский кофе, - твердо заявил профессор современного руносложения.
     - Но этот парень терзается не от собственного похмелья, а от похмелья каких-то других
людей, - заметил Чудакулли.
     - Уже пробовал, - пробормотал о боже. - Меня от него начинает тошнить и тянет
покончить жизнь самоубийством.
     - Смесь горчицы и хрена? - предложил заведующий кафедрой беспредметных
изысканий. - Предпочтительно в сметане. С анчоусами...
     - Йогурт, - встрял казначей. Чудакулли удивленно посмотрел на него.
     - Ну надо же, в кои-то веки сказал что-то почти разумное, - одобрил он. - Молодец.
На твоем месте, казначей, я бы на этом остановился. Гм. Хотя мой дядя, к примеру, очень
нелестно отзывался о соусе Ухты-Ухты.
     - Ты имеешь в виду, лестно отзывался, - поправил его профессор современного
руносложения.
     - Возможно и то и другое, - сказал Чудакулли. - Помню, как-то раз он выдул целую
бутылку соуса - такое у него похмелье случилось. И знаете что? Соус ему явно помог. Дядя
выглядел таким умиротворенным, когда его тело готовили к погребению.
     - Ивовая кора, - встрял казначей.
     - Хорошая идея, - согласился профессор современного руносложения. - Отличный,
как его, анал... анальгетик.
     - Правда? Думаю, в нашем случае лучше будет ввести его через рот. Ты как себя
чувствуешь, казначей? Честно сказать, сегодня ты в ударе.
     О боже разлепил покрытые коркой веки.
     - А все это поможет? - спросил он.
     - Скорее всего, убьет, - ответила Сьюзен.
     - Здорово.
     - А еще можно попробовать Усилительное Энглеберта, - предложил декан. -
Помните, Модо как-то раз полил им горох? Мы тогда целую неделю носились по Университету,
полные бурлящей жизни!
     - Неужели нет никакого сильнодействующего волшебства?! - воскликнула Сьюзен. -
Какого-нибудь заклинания по выведению алкоголя...
     - Есть, - кивнул Чудакулли. - Но внутри у него уже не алкоголь, а куча всяких ядов,
оттягивающихся на его печени.
     - Немутненый Разделитель Спольда точно поможет, - уверенно заявил профессор
современного руносложения. - Высосет все до капли. В итоге получим большую колбу со
всякой гадостью. Никаких сложностей, если не считать маленького побочного эффекта.
     - И в чем же его побочность? - подозрительно осведомилась Сьюзен, которой уже
приходилось иметь дело с волшебниками.
     - Ну, подопытный тоже окажется в колбе, только в другой, - пояснил профессор
современного руносложения.
     - Живым?
     Поморщившись, профессор современного руносложения загадочно взмахнул рукой.
     - В определенном смысле да, - сказал он. - Ткани, во всяком случае, будут живыми. И
трезвыми как стеклышко.
     - Хотелось бы все-таки сохранить ему форму. Как и жизнь, - отвергла предложенный
вариант Сьюзен.
     - Девушка, задачу изначально нужно формулировать четко и ясно.
     И тут декан произнес магическую фразу, на протяжении многих веков служившую
двигателем науки и прогресса:
     - А почему бы нам не смешать все это и не посмотреть, что получится?
     И услышал от Чудакулли традиционный ответ:
     - А вот это стоит попробовать.
     Большую стеклянную колбу для лекарства установили на пьедестал в центре зала.
Волшебники способны даже из простого заклинания устроить целую церемонию, но сейчас...
сейчас был совсем другой случай. Излечение человека от самого сильного похмелья в мире
следовало обставить с соответствующим вкусом.
     Сьюзен и Перепой внимательно наблюдали за смешиванием ингредиентов. Примерно в
середине процесса жидкость, приобретшая оранжево-коричневый цвет, издала громкий
"бульк".
     - По-моему, получается изрядная гадость, - заметил профессор современного
руносложения.
     Одной из самых важных составляющих было Усилительное Энглеберта. Декан бросил в
раствор зеленоватый светящийся шарик, который мгновенно пошел ко дну. Единственным
видимым эффектом стало появление лиловых пузырьков, которые поползли вверх по стенкам
сосуда и, перевалившись через край, упали на пол.
     - И это все? - спросил о боже.
     - Думаю, зря мы добавили йогурт, - сказал декан.
     - Я не собираюсь это пить, - сообщил Перепой и тут же схватился за голову.
     - Богов практически невозможно убить, - заметил декан.
     - Тогда почему бы вам не сунуть мои ноги в мясорубку?
     - Ну, если ты думаешь, что это поможет...
     - Признаться, я предполагал встретить определенное сопротивление со стороны
пациента, - сообщил аркканцлер. Он снял шляпу и достал из специального кармашка в
подкладке небольшой хрустальный шар. - Посмотрим, чем там занимается бог вина... Таким
вечером, как сегодняшний, найти столь известного весельчака и выпивоху не составит никаких
проблем.
     Он подул на шар, потер его ладонью и тут же радостно улыбнулся.
     - Да вот же он, маленький шельмец! В Дунманифестине, как мне кажется. Ну, точно...
валяется на диване в окружении хмельных менад.
     - Хмельных монад? - не понял декан.
     - Менады - это... девушки, прекрасные и слегка разнузданные, - пояснила Сьюзен, и
тут же толпа волшебников пришла в движение, словно магнитом притянутая к сверкающему
шару.
     - Никак не пойму, что он делает... - пробормотал Чудакулли.
     - Может, я сумею рассмотреть? - с надеждой в голосе предложил заведующий
кафедрой беспредметных изысканий.
     Чудакулли повернулся к нему спиной, пряча шар.
     - Ага! - воскликнул он. - Похоже, как всегда, пьет... ну да, точно, насколько я могу
судить, пиво и черносмородиновую настойку...
     - О боже... - простонал о боже.
     - А эти, ну, как их, девицы... - начал было профессор современного руносложения.
     - На столе еще куча бутылок, - продолжал репортаж Чудакулли. - Этикетки почти не
видны. В одной, гм, кажется укипаловка, которую, как вы, наверное, знаете, гонят из яблок...
     - В основном из яблок, - поправил его декан. - Так что там бедные девушки?..
     О боже упал на колени.
     - А в другой... Плавает какой-то червяк...
     - О боже...
     - А еще на столе стоит пустой бокал, большой... не знаю, что там было, но сейчас оттуда
торчит бумажный зонтик. И вишенка на палочке. Да, а еще забавная маленькая обезьянка.
     - О-о-о-о...
     - ...Ну и так далее, и тому подобное, - весело произнес Чудакулли. - Бутылок очень
много. И все разноцветные. Цвета дынь, кокосовых орехов, шоколада - чего только там нет.
Кстати, забавно: все бокалы на столе емкостью не меньше пинты...
     Перепой упал навзничь.
     - Хорошо, - пробормотал он. - Я выпью эту гадость.
     - Но лекарство еще не готово, - возразил Чудакулли. - А, вот и Модо.
     В зал на цыпочках вошел Модо, толкая перед собой тележку. На тележке стояла большая
металлическая чашка, заполненная колотым льдом, из которого торчала небольшая бутылка.
     - Приготовил специально на страшдество, - пояснил Чудакулли. - Не знаю, успел ли
настояться.
     Он убрал хрустальный шар и достал из шляпы пару толстых перчаток.
     Волшебники мгновенно порскнули по сторонам. Только что они толпились вокруг
Чудакулли, а в следующее мгновение уже выглядывали из-за наиболее массивных предметов
меблировки.
     Сьюзен почувствовала себя так, будто присутствует на церемонии, в правила проведения
которой ее никто не позаботился посвятить.
     - Что это такое? - спросила она, когда Чудакулли крайне осторожно поднял бутылку.
     - Соус Ухты-Ухты, - сказал Чудакулли. - Лучшая известная человеку приправа.
Прекрасное дополнение к мясу, рыбе, птице, яйцам и многим овощным блюдам. Хотя не
рекомендуется употреблять, если бутылка все еще покрыта конденсатом. - Он осмотрел
бутылку и провел по ней пальцем, породив пронзительный скрип. - С другой стороны, -
весело продолжал он, - терять нам нечего, пациент наш практически бессмертен, а значит,
можно и рискнуть.
     Он прижал пальцем пробку и сильно встряхнул бутылку. Раздался громкий стук - это
заведующий кафедрой беспредметных изысканий и главный философ попытались
одновременно спрятаться под одним столом.
     - А моим парням соус почему-то не нравится, - пожал плечами Чудакулли, направляясь
к колбе.
     - Я предпочитаю соусы, после употребления которых не нужно сидеть неподвижно по
крайней мере в течение получаса, - пробормотал декан.
     - И которые не используют для дробления каменных глыб, - добавил главный философ.
     - И которые не запрещены законом по крайней мере в трех городах, - кивнул
профессор современного руносложения.
     Чудакулли осторожно открыл бутылку. Резко зашипел втягиваемый внутрь воздух.
     Он позволил нескольким каплям упасть в колбу. Ничего не произошло.
     Плеснул туда порцию соуса побольше. Жидкость оставалась безнадежно инертной.
     Чудакулли с недоверием понюхал горлышко бутылки.
     - Может, слишком мало тертого койхрена? - пробормотал себе под нос он, перевернул
бутылку и вылил остатки соуса в колбу.
     В ответ раздалось лишь "бульк".
     Волшебники стали подниматься, отряхивать балахоны и смущенно улыбаться друг другу
- улыбками людей, только что выступавших плечом к плечу в одной команде по синхронному
выставлению себя круглыми дураками.
     - Я так и думал, - кивнул Чудакулли. - Аса-Фетида попалась выдохшаяся.
     Он повернул бутылку и с грустью посмотрел на нее.
     Затем перевернул ее еще раз и постучал по донышку.
     Тонкая струйка пробежала по стенке. Соус скопился у горлышка и заблестел. Потом
начала формироваться капля.
     Головы волшебников словно на невидимых ниточках повернулись в сторону бутылки.
     Волшебники не были бы волшебниками, если бы не умели хотя бы чуть-чуть заглядывать
будущее. Капля становилась все больше, затем она приняла грушевидную форму... Вряд ли
можно было ожидать от людей, столь отягощенных возрастом и талиями, подобной прыти, но
волшебники буквально в мгновение ока очутились на полу. Капля тоже упала. И сделала
"бульк". И все.
     Окаменевший как статуя Чудакулли отмер и облегченно вздохнул.
     - Ну вы, парни, даете, - сказал он, поворачиваясь к колбе спиной. - Я ожидал от вас
большего присутствия духа...
     Мощный взрыв сбил его с ног. Огненный шар поднялся к потолку, расползся в стороны и
с громким хлопком исчез, оставив напоминающее хризантему пятно копоти.
     Чистый, белый свет залил помещение. Раздался звук.
     ДИНЬ. ДИНЬ. ПШ-Ш.
     Волшебники рискнули поднять головы. Колба светилась. Она была заполнена жидким
светом, который неспешно пузырился и разбрасывал искры, будто переливающийся бриллиант.
     - Ничего себе... - прошептал профессор современного руносложения.
     Чудакулли поднялся с пола. Вследствие своей округлой формы волшебники неплохо
катались, а от твердых предметов просто отскакивали.
     Яркий свет отбрасывал на стены длинные тени медленно приближавшихся к колбе
волшебников.
     - Что это было? - спросил декан.
     - Я помню, однажды отец дал мне очень ценный совет относительно всяческих
напитков, - поделился Чудакулли. - Так вот, он сказал: "Сынок, никогда не пей то, из чего
торчит бумажный зонтик; то, что смешно называется, и то, что меняет цвет при добавлении
последнего ингредиента. И никогда, никогда не поступай вот так..."
     Он сунул в колбу палец.
     С пальцем, как ни странно, ничего не произошло. Чудакулли подцепил чуток светящейся
смеси.
     - Осторожнее, аркканцлер, - предупредил его декан. - Или вы хотите познать
абсолютную трезвость?
     Чудакулли замер, не успев поднести палец к губам.
     - Верно заметил, - похвалил он. - Пожалуй, мне уже поздновато
перевоспитываться. - Аркканцлер огляделся. - Как мы обычно проверяем... ну, всякое такое,
неизвестное?
     - На студентах-добровольцах, - ответил декан.
     - А если добровольцев нет?
     - Все равно даем студентам.
     - Но это же неэтично.
     - Этично, если не говорить студентам.
     - Согласен.
     - Я попробую... - пробормотал о боже.
     - Ты в самом деле собираешься попробовать то, что приготовили эти клоу... эти
господа? - не поверила собственным ушам Сьюзен. - Но это варево может убить тебя на
месте!
     - У тебя, наверное, никогда не было похмелья, - сказал о боже. - Иначе бы ты не
говорила всякие глупости.
     Он, пошатываясь, подошел к колбе, со второй попытки взял ее в руки и выпил до дна.
     - Ну, сейчас начнется, - каркнул сидящий на плече Сьюзен ворон. - Пламя изо рта,
дикие крики, выпученные глаза, обливание холодной водой и все такое прочее...
     
     Смерть, к своему немалому удивлению, понял, что нынешние обязанности действительно
доставляют ему удовольствие. Раньше в очередь к нему на прием никто не выстраивался.
     - СЛЕДУЮЩИЙ! И КАК ЖЕ ТЕБЯ ЗОВУТ, МАЛЕНЬКИЙ... - Он запнулся, но
собрался с мыслями и закончил: - СУБЪЕКТ?
     - Шнобби Шноббс, дедушка Санта-Хрякус. - "Интересно, мне это кажется или колено,
на котором я сижу, слишком уж костлявое?" - невольно подумал Шнобби. Мозг утверждал
одно, но ягодицы, которыми сидели, - совсем другое.
     - И ТЫ БЫЛ ХОРОШИМ МАЛЬ... ХОРОШИМ ГНО... ХОРОШЕЙ ОБЕЗ... ХОРОШЕЙ
ЛИЧНОСТЬЮ?
     Тут Шноббс вдруг понял, что язык перестал ему повиноваться.
     - 'а, - произнесли взбунтовавшиеся вдруг губы.
     Шноббс попытался взять себя, вернее язык, в руки, а странный голос продолжал:
     - ЧТО Ж, ПОЛАГАЮ, ТЫ ХОЧЕШЬ ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК, КАК И ВСЯКИЙ
ХОРОШИЙ МА... ЧЕЛО... ГНО... ИНДИВИДУУМ?
     "Ага, вот тут ты и попался, теперь никуда не денешься, дружище. Готов поспорить, ты
даже не помнишь подвал под сапожной мастерской, что на улице Старых Сапожников! Каждое
страшдество мой маленький мирок рушился! О, как я страдал!"
     Слова поднялись по горлу Шнобби, но, так и не добравшись до голосовых связок, были
остановлены чем-то древним и переведены, к его изумлению, в едва слышное:
     - 'а.
     - ЧТО-НИБУДЬ КРАСИВОЕ?
     - 'а.
     От самообладания Шнобби почти ничего не осталось. Мир состоял только из его
обнаженной души и Санта-Хрякуса, заполнившего собой всю вселенную.
     - И ТЫ, КОНЕЧНО, БУДЕШЬ ХОРОШО СЕБЯ ВЕСТИ В СЛЕДУЮЩЕМ ГОДУ?
     Крошечные остатки прежнего Шнобби хотели сказать: "А что ты подразумеваешь под
"хорошо", господин? Скажем, я возьму кое-что, чего никто не хватится? Или, например, мой
друг будет патрулировать улицу, увидит ночью незапертую дверь магазина. Ну, то есть заходи
кто хочет. Мой друг, скажем, возьмет кое-что в качестве вознаграждения, а потом сообщит
хозяину лавки о двери. Что такое "хорошо" и что такое "плохо"?"
     По мнению капрала Шноббса, "хорошо" и "плохо" были понятиями относительными.
Например, большую часть его родственников составляли преступники. Однако приглашение к
дискуссии на философские темы было опять подавлено благоговейным трепетом перед
заполнившей все небо бородой.
     - 'а, - пискнул он.
     - ИНТЕРЕСНО, ЧТО ТЕБЕ МОЖЕТ ПОНРАВИТЬСЯ?
     Шнобби промолчал. Будь что будет, все равно он ничего не может поделать... Сейчас свет
в конце его умственного тоннеля освещал лишь вход в очередной тоннель.
     - АГА, ЗНАЮ...
     Санта-Хрякус потянулся к мешку и достал оттуда странной формы предмет, завернутый в
праздничную бумагу, которая по причине некоторой путаницы в голове ныне действующего
Санта-Хрякуса была украшена изображениями воронов. Капрал Шноббс взял сверток
дрожащими руками.
     - И ЧТО НАДО СКАЗАТЬ?
     - 'П'сибо.
     - А ТЕПЕРЬ МОЖЕШЬ ИДТИ.
     Капрал Шноббс слез с колена и двинулся сквозь толпу. Он бы так и шел куда глаза глядят,
если бы его не остановил констебль Посети.
     - Что случилось? Что там было? Я ничего не видел!
     - Не знаю, - промямлил Шнобби. - Он дал мне вот это.
     - И что это?
     - Не знаю...
     Он сорвал украшенную воронами подарочную упаковку.
     - Это просто отвратительно, все вот это, - продолжал бубнить констебль Посети. -
Идолопоклонство...
     "Это же настоящий "Коренной-и-Рукисила", арбалет двойного действия с тройным
шарниром, полированным ореховым прикладом и серебряной инкрустацией!"
     - ...Грубая коммерциализация информации, имеющей чисто астрономическое
значение, - обличал Посети, который, начав проповедовать, уже не мог остановиться. - Если
этот день и нужно отмечать, то...
     "Я видел его в "Наемнике фортуны"! В рубрике "Что купить, если скоропостижно
скончался богатый дядя"! С пометкой "Выбор редакции"! Причем, как утверждалось, репортеру
пришлось сломать обе руки, чтобы отобрать у чего этот арбалет!"
     - ... Скромной службой...
     "Он стоит больше, чем я получаю за год! Такие делают только по заказу! И ждать
приходится долгие годы!"
     - ...Да-да, скромной религиозной службой. - Тут до констебля Посети дошло, что
чего-то - или кого-то - не хватает.
     - Капрал, но где тот самозванец, которого мы должны были арестовать?
     Капрал Шноббс воззрился на него сквозь застлавший глаза туман собственника.
     - Ты иностранец, Горшок, - сказал он. - И тебе никогда не понять, почему мы так
любим страшдество.